Родился 25 мая 1941 г. в г. Владивостоке в семье военнослужащих. С 1945 г. по 1947 г. жил в Северной Корее. Мама служила военным комендантом г. Сесина. Там научился читать и писать, а также прошёл первый цикл Посвящения монахом ордена Жёлтых Шапок.

С 1948 г. жил и учился в г. Севастополе. Мама — исконно Питерская. Её предки проживали в Санкт–Петербурге со дня его основания, а их фамилия упоминается в летописях раньше Романовых. Мой дедушка по материнской линии взял псевдоним — Никифоров. Был комиссар питания Петросовета. Именно он создал в России профсоюзы. Первый профсоюз назывался «профсоюз голытьбы и кухонных работников». После формирования профсоюзов катушечников, металлистов и др. в Петрограде создали Объединённые питерские профсоюзы и председателем избрали И.Никифорова, моего деда. Когда образовался Объединённый всероссийский профсоюз, дед стал заместителем председателя. Дед был исключительно честным человеком, и верно служил Советам, хотя никогда не был членом ВКП(б) и не был членом никаких других партий. В 1938 г. деда осудили на Процессе над Троцкистами. Между дедом и Троцким не было ничего общего, да и не могло быть ни по их происхождению, ни по их политическим убеждениям. Троцкий был воинствующим атеистом, лидером большевистской партии, а дед был свободным, глубоко верующим человеком, великолепным оратором и мощным организатором — реальным лидером профсоюзов трудового народа. Во время блокады Ленинграда деда перевели из ГУЛАГа в блокадный Ленинград, где он руководил распределением спецпитания до конца войны. Находясь у кормушки, он умер в 1949 г. с диагнозом «перерождение печени как следствие хронического голодания». Мои дети в нашем роду — 12-ое поколение с высшим образованием. Мама — военный психолог — аналитик со знанием испанского и корейского языков.

Отец, Константин Иванович Канюка родился в Вильнюсском уезде под г. Вильно (Вильнюс) в станице Канюкас в семье лесничева. Его отец — Иван Иванович Канюка — закончил Лесотехническую Академию. Вероятнее всего его прапредки — происхождением из Запорожской Сечи, потомки Ивана Барсука — гусляра-сказителя. Иван Барсук был ослеплён польскими панами. Слепой гусляр ночью разводил костёр с мальчиком поводырём и пел. Ночью в степи песня разносилась на большие расстояния. Поляки очень боялись его баллад. Они говорили: «Опять Иван Барсук заканючил на всю степь, надо ждать казаков». Сын Ивана Барсука — Канюка — командовал в Запорожском войске у Богуна правым крылом. Отец закончил Военную инженерно-строительную Академию. Защищал диплом на немецком языке, что и стало основанием для его дальнейшей службы.

По окончанию школы в городе Севастополе отправился учиться в родной Ленинград, где проживало много родственников. Учился в Ленинградском политехническом институте на физико-механическом факультете по специальности «теоретическая и экспериментальная ядерная физика». Затем поступил учиться в Ленинградский Государственный университет по специальности физиология человека, генетика. В советское время нельзя было учиться последовательно в двух дневных ВУЗАх со стипендией. Написал заявление, что буду учиться без стипендии. В тот момент в Университете был расцвет свободы, демократии и разума. Ректор Университета — Александр Данилович Александров — академик, геометр, заслуженный мастер спорта по альпинизму, создал в консервативной системе самую прогрессивную и демократичную структуру обучения и управления. В Университете на всех курсах и всех факультетах были созданы Студкомы. Председатель Студкома факультета утверждался ректором как общественный декан. Входил в Учёный Совет факультета, принимал участие в согласовании программ обучения и качества преподавания. Председатель Студкома Университета утверждался как общественный ректор университета. Ни одно решение и ни один приказ не могли выйти на подпись к ректору без согласования с общественным ректором. Студкомовцев и студентов, обучающихся по индивидуальной программе, называли Александровцами. Мы были не только опорой и дружиной его величества Александрова. Мы боготворили и искренне любили этого Человека. Я тоже был не последним человеком в Александровской гвардии — обучался по индивидуальной программе сразу на двух факультетах (биофаке и психфаке). Каждую сессию сдавал по 10 экзаменов. «Сто экзаменов сдал, сто зачётов спихнул и остался дубина дубиной», как в известном студенческом гимне. Между партией (КПСС) и профессурой шла постоянная борьба с переменным успехом. Заканчивалась Хрущёвская оттепель и начиналось новое наступление на разум и демократию. Вместо Студкомов снова процветали парткомы и нарастал маразм. Процветали стукачи, доносчики и деловые. Университет, да и вся интеллигенция, понесли огромные потери во время политического Процесса над партией «Трудового Народа». Из Университета были отчислены с «волчьим билетом» более ста аспирантов и студентов старших курсов. Часть из них была осуждена на различные сроки. Это я знаю не по шушуканьям, сплетням и придумкам отдельных лиц, которые хотели нажить политический капитал в Ельцинской фазе «перестройки», а как непосредственный участник событий. Мне просто повезло — непосредственно вокруг меня не оказалось продажных людей.

Я защищал диплом на тему «Физиология и генетика биоритмов» с двумя оппонентами докторами наук. Один был директором НИИ Биологии при ЛГУ, а второй — деканом нашего факультета. Оба рекомендовали работу к защите кандидатской диссертации. Но защите предшествовали ложный донос, ряд провокаций и клевета со стороны аспиранта Щербакова. Где-то я перешёл дорогу этому лицу. А он относился к клану высокопоставленных партийных деятелей. Его провокация была жёстко поддержана доцентом кафедры, секретарём парткома и, по совместительству, следящему от КГБ. Пришлось пройти через круги Ада и быть счастливым, когда за работу дали просто диплом. Не кафедра, а мои оппоненты, профессора Арчил Карпезович Дондуа и В.Д. Данилевский помогли распределиться на работу в Отдел высоких энергий Института Оптики имени Вавилова при НИИ Онкологии в Песочной. Здесь занимался исследованием комбинированных воздействий радиации и лазеров на новообразования.

Через два года уехал на Дальний Восток, где работал в Академии Наук и преподавал в Дальневосточном Университете, читал лекции по генетике, затем в Дальневосточном медицинском Институте. Это позволило мне набрать дополнительный материал по теме моей диссертации. В тот период времени я был единственным в России и мировой науке, кто утверждал, что биоритмы — многопараметрическая физиологическая функция клеток и многоклеточных организмов. Параметры биоритмов генетически детерминированы, наследуются из поколения в поколение. Как и другие функции клеток и организма, они могут изменяться в пределах нормы реакции и взаимодействовать с внешними (экзогенными) факторами, имеющими периодическую организацию, физическими и биологическими осцилляторами. Взаимодействовать не вопреки, а строго в соответствии с физическими законами. Странное у нас государство было и есть... Первые статьи в Японии по генетике биоритмов вышли в 1973 г. Работы по временной организации процессов у мухи дрозофилы, как генетически детерминированного фактора поведения биосистем в 1972 г. заслужили нобелевскую премию. Я впервые показал, что генетическая программа, определяющая поведение сложных биосистем у кур, локализована в половых хромосомах ещё в 1965 г. Если бы этот факт получил развитие в нашей стране, то через десять лет, уже в 1975 г., мы бы имели принципиально новые технологии в отборе и подготовке операторов, работающих в экстремальных условиях, отборе и подготовке спортсменов различной специализации, индивидуальной хронотерапии. Это позволило бы индивидуализировать и значительно уменьшить дозы лекарственных препаратов. А мне в 1965 г. тупоголовые доценты с хорошим партийным стажем говорили: «Мистика, этого не может быть, потому, что не может быть никогда. Всем известно, что биоритмы имеют экзогенную природу, т.е. у всех людей одинаковы и настраиваются на внешний осциллятор (свет, темнота). Кто ещё, кроме Вас, доказал эндогенную природу биоритмов и наследственные индивидуальные различия? Видите, никто. Значит — это Ваша фантазия. У нас на кафедре в советское время ни разу не было никаких открытий, и как это Вас удосужило. Сознайтесь, придумали для сенсации и переоценки собственной значимости». Вот такая у нас страна — что имеем не жалеем — ни людей, ни их труд, ни престиж страны. Поверьте, я вспомнил этот эпизод из моей жизни не потому, что страдаю от не признания или стремления к славе. Тем более, что за мою жизнь у меня столько украли сильные мира сего и не идей (идеи летают в воздухе), а готовых работ для себя и своих детей на хлеб с маслом. Если бы хотел иметь публичность и публичную славу, то имел бы в дальнейшей своей жизни много раз. Но я в дальнейшем избрал путь минимизации контактов с оголтелыми партийными недоучками в званиях докторов наук, назначенных партией лидерами науки, директорами институтов и т.п. В качестве гензаказчика я избрал Государство в лице Минобороны. Таким образом выиграл много времени для работы, освободив себя и своих сотрудников от ненужных дискуссий со всемогущей, голодной, завистливой и воровитой академической общественностью. Никогда не думал, что представители гензаказчика в лице высокопоставленых генералов могли использовать отчёты по совершенно закрытой тематике для личного обогащения и «славы» в весьма щекотливых для советских генералов областях знаний. Эти господа одной рукой топили меня и унижали в глазах общественности, а другой — использовали работы и достижения для личного обогащения и процветания в новом социуме России, чему способствовал разгул демократии. Например, один из заказчиков работ — генерал Ханцеверов Ферьяз Рахимович. Секретные работы оплачивало Государство, а, пользуясь перестройкой и безвластием господина Ельцина и его окружения, генерал использовал их в личных целях при создании Академии Биоэнергетики. Конечно, возможно генерал выполнял некий заказ спецслужб — взять под контроль парапсихологию как направление интеллектуальной деятельности и особо одарённых Лиц (ИНДИГО), к которым генерал не относился ни каким боком. Расчёт генерала был прост — Канюка не мог протестовать против плагиата и прямого воровства интеллектуальной собственности, так как Отчёт перед Заказчиком был под грифом «совершенно секретно». Канюку бы наказали, а генерал лейтенанта в запасе от разведки — простили. Речь идёт о терминологии и разработке основных понятий с их расшифровкой в проблеме биоинформационных отношений. В открытой печати понятие биоинформационных сигналов — «Теория опорных сигналов» и «Классификация факторов воздействия на биосистемы» были изложены мной позже. До нашего закрытого отчёта все понятия и их расшифровка, которые использовал генерал в своей дальнейшей гражданской деятельности, в известной нам мировой печати не существовали. Например, биоинформационные сигналы, биорезонансные отношения, биорезонансная коррекция и т.п. В цивилизованном мире принято ссылаться на авторов и благодарить тех, кто дал им первоначальные знания. Но генерал представил всем и все как личный творческий поиск. Неожиданно для отставного генерала новый промысел позволил ему жить безбедно, ездить на международные съезды и прослыть «великим парапсихологом». Да ладно, Бог им судья. Однако, имейте в виду, что эпоха большевизма как бы закончилась, а принципы большевизма, неприкасаемые и нестеснительные воришки как бы остались.

В 1970 году приехал в столицу искать возможность защитить диссертацию по материалам экспериментов, выполненных мной без научного руководства. В Москве у меня не было возможности прописаться, хотя родственники были и жили на жилплощади, принадлежащей ранее моему отцу. Советские порядки не позволяли получить работу без прописки и прописку — без работы. Замкнутый круг. Ведущие специалисты в области генетики и физиологии предложили поступить к ним в аспирантуру и выполнить диссертацию на заданную тему, а мои разработки оставить на потом. Принять на защиту без научного руководителя, готового разделить ответственность за исследовательский материал, было отказано везде. Исчерпав свои финансовые возможности и замкнутый круг унижений, я вынужден был вначале жить очень скромно (0,5 рубля в день), а затем и полностью голодать. Жил на Плющихе и регулярно выходил посмотреть на солнышко во Фрунзенский парк, который — на Пироговке, рядом со Вторым МОЛГМИ, и садился на одну и ту же скамейку. На этой скамейке я и нашёл свою судьбу. Господь Бог подарил мне жизнь и работу по специальности.

Однажды, когда мои силы были на исходе, ко мне подсел очень симпатичный пожилой человек. Скорее всего — дачник. У него были большие добрые глаза, а в руках он держал огромный старомодный кожаный портфель. Между нами состоялся следующий разговор:

— Вы, молодой человек сидите на моей скамейке.

— Извините, если я Вам мешаю, то сейчас уйду.

— Я не это имел в виду. Сидите. Просто я люблю это место. Здесь я отдыхаю. А кто Вы по специальности?

— Генетик.

— Какая фамилия у этого генетика?

— Канюка.

— Не знаю такого генетика. А где Вы учились?

— В Ленинградском университете, у Михаила Ефимовича Лобашева.

— Прекрасная школа. Где Вы сейчас работаете?

— Нигде.

Я рассказал ему всю мою историю, включая Университет. Мой собеседник назвал себя — Александр Александрович Малиновский. Я знал этого замечательного человека. После сессии ВАСХНИЛ в 1948 году его за острую критику Т.Д. Лысенко и Академии Наук СССР выгнали с работы с «волчьим» билетом. Он долго скитался по Одессе, собирал монетки на пляже и голодал. Его спас другой замечательный человек — великий глазник Филатов. Филатов через своих пациентов сделал Малиновскому новые липовые документы и взял на работу заместителем по науке. В 1962 году Малиновскому и ряду других генетиков, пострадавшим от лысенкоизма, без защиты присвоили степень доктора наук. «Я возьму Вас к себе на работу, приходите завтра в девять утра на эту скамейку», — сказал Александр Александрович и... из своего огромного портфеля достал настоящий бутерброд — хлеб с маслом и ветчиной, разломал его пополам и угостил меня. У меня закружилась голова. Я впился зубами в бутерброд, закрыл глаза и весь наслаждался необыкновенным запахом и вкусом. Неожиданно Малиновский отобрал у меня бутерброд и спросил:

— Сколько дней голодаешь?

— Сорок второй.

— Ты меня извини, я сам прошёл через это, и я врач. Нельзя сразу съедать этот бутерброд. Надо разделить его на пять частей и есть в течение всего дня по доле. Не расстраивайся, твой бутерброд я верну.

На следующий день мы пошли к ректору 2-го МОЛГМИ академику Лопухину. Малиновский устроил скандал, кричал что-то про тридцать седьмой год, потом написал заявление об уходе с работы и... сломал Лопухина. Тот подписал мое заявление на работу. Так я получил работу ассистента на кафедре Биологии и Генетики 2-го МОЛГМИ и разорвал замкнутый круг. Пусть кто то скажет, что А.А. Малиновский не был для меня ангелом-спасителем, ангелом жизни.

Я истосковался по работе. Профессор разрешил мне ночевать на кафедре. Вечером я стирал свою единственную рубашку, аккуратно складывал брюки и укладывал их под матрац. Утром одевал глаженые брюки и чистую рубашку, пил чай и выходил к студентам. Не знаю кто кому был больше нужен: я студентам или студенты мне. До меня студенты привыкли халтурить на всех занятиях по стандартным принципам медицинского института. Понял, что сломать стандартными способами их привычки не реально и стал придумывать новые методические подходы к обучению. Фактически материал они усваивали прямо на занятиях, учились логически мыслить — самостоятельно давать строгие определения различным биологическим терминам, понятиям и явлениям. Ввёл практический курс — большой дрозофилиный практикум (генетический анализ), которые шли только в Московском и Ленинградском университетах. Мои студенты готовили рефераты и делали доклады по различным темам медицинской генетики. Жизнь налаживалась. Однако с диссертацией всё оставалось по-прежнему. При всём при этом мучало безденежье, старые грехи, обязательства, полная житейская глупость и неприспособленность в элементарных бытовых отношениях. В общем, как писал Есенин — любовная лодка разбилась о быт. В это время Провидение познакомило меня с моей будущей женой, которой я благодарен за всю свою будущую жизнь, своих детей и внуков.

Полная нищета и отсутствие каких бы то ни было элементарных бытовых условий. Полная бытовая бесперспективность. Никаких реальных планов на будущее, кроме науки. В этой ситуации произошло ещё одно чудо. На переменке ко мне подошёл незнакомый человек. Заведующий кафедрой представил его — заведующий кафедрой педагогики и методологии обучения. Мы с ним зашли в аудиторию. Иду и думаю — наверняка кто-то нажаловался и пришла проверка моих педагогических «новшеств». Я показал все мои классные разработки, контрольные опросники и т.п. Стою и с нетерпением жду приговора великого суда. Профессор Чудов, так звали моего инспектора, неожиданно стал меня хвалить. Сказал, что мои методические разработки соответствуют самым современным принципам педагогики, что студенты очень тепло обо мне отзываются, что им нравится со мной работать и, вообще, он был бы рад со мной поработать и познакомиться поближе. В конце беседы Чудов сказал, что у него есть ко мне личная просьба: подготовить в институт его дочь. Я был растерян. Никогда ещё я такую работу не выполнял, в школе не работал, экзаменационных программ не знал и т.п. Но профессор заверил, что все материалы вместе с билетными вопросами он мне передаст и платить будет не как профессионалу, а как начинающему. Тут я окончательно смутился — какие деньги, зачем, я и так попробую. Занятия начните со следующей недели и работайте по три раза в неделю, приказным тоном сказал посетитель и удалился. Невероятная ситуация. Во-первых, я должен был заново восстановить все знания по анатомии человека, анатомии и физиологии животных, сравнительной физиологии, общей и теоретической биологии и разложить это всё по порядку, оптимальному для усвоения и запоминания, а также полезному и необходимому в дальнейшем обучении в ВУЗе. Во вторых, это честный заработок на полном безденежье. После первой недели занятий я чувствовал себя способным пойти и съесть жареную курицу, первый раз за девять месяцев. Через неделю у меня было две ученицы, а через месяц — пять. Всех прислал мой спаситель в лице профессора Чудова. Так я научился подрабатывать, стал более уверенным в своём будущем и более приспособленным в социуме. За что всю жизнь молюсь за него.

Одновременно я получил разрешение на очно заочное обучение на лечебном факультете, рассчитывая в дальнейшем использовать в качестве модельного объекта исследований человека в норме и при различной генетической патологии. Профессор Н.С. Артемьева и академик Жуков–Вережников Н.Н. из Института усовершенствования врачей ознакомились с моими исследованиями, пригласили работать к себе и дали согласие на научное руководство при защите диссертации. Право продолжать заниматься своим собственным направлением исследований, используя потенциал кафедры медицинской генетики, я отрабатывал в качестве референта председателя закрытого ВАКа СССР академика Н.Н. Жукова–Вережникова. Опубликовать мои работы в ведущих академических журналах, тоже оказалось не просто. Не буду излагать Вам скучные истории хождения по мукам. Однако, и здесь на помощь пришло Провидение в лице величайшего исследователя России и Мира, уникальной исторической Личности — доктора биологических наук Н.Н. Тимофеева–Ресовского. Н.Н. Тимофеев–Ресовский был руководителем Комиссии по строительству целлюлозного комбината на озере Байкал. Докладывая результаты проверки он назвал строительство целлюлозного комбината на озере Байкал «самой крупной диверсией против государства за всё время его существования». В четырнадцати Академиях Мира он был избран академиком, кроме большевитской СССР. Благодаря ему публикации моих работ шли без сокращений и в объёме, превышающем «разрешённый» в два—два с половиной раза. Ресовский, Малиновский и Прокофьева–Бельговская были теми Лицами, которые вместе с Симоном Эльевичем Шнолем и академиком Л.В. Крушинским побороли маразм и оголтелую околонаучную критику партдеятелей с кафедры генетики ЛГУ, которые в полном составе партбюро явились на защиту диссертации, чтобы дать последний и решительный бой. Защита проходила в Большой аудитории Биофака МГУ и длилась восемь часов. Зал и даже балкон были переполнены преподавателями, аспирантами и студентами. Для советского времени на защите происходили удивительные вещи. Нападки и грубые замечания ленинградской партийной группы были остановлены заведующим кафедрой ВНД из Рижского университета. Он встал со стула в зале и при полной тишине с прибалтийским акцентом заявил: «Позор учёному Совету МГУ!». А.А. Малиновский заявил, что травлю необходимо остановить в стенах Государственного Университета, что время 1937 года прошло и партийные истерики устраивать не надо. Председатель Учёного совета по настоянию секретаря парткома биофака сделал перерыв в защите. Партгруппа Учёного Совета удалилась на совещание вместе с ленинградскими коллегами. Затем защита была продолжена, но уже без позорных выпадов со стороны воинствующей группы. Продолжение защиты зал встретил аплодисментами. Э.Шноль выступил дополнительным оппонентом. С.Э. Шноль, известный учёный биофизик с мировым именем, председатель докторского Учёного Совета физического факультета МГУ. Прославился тем, что на каждые четыре оппонируемые докторские диссертации три отклонял. Я настороженно ждал его выступления. Он давно внимательно изучал мою диссертацию, но официального выступления запланировано не было. С.Шноль вышел на трибуну и заявил, то что Вы слышали от соискателя, наверняка, не позволило правильно оценить качество работы. В такой обстановке соискатель просто трусил и не смог донести самое главное, или — такой стеснительный. Слушайте меня и попробуйте спокойно и взвешено переварить сказанное: «Валерий Константинович абсолютно самостоятельно разработал методику и адекватный математический аппарат «индивидуальных генетико-физиологических исследований временной организации процессов во времени у животных и человека». Это позволило ему сделать три открытия. Да. Я утверждаю, что это — полноценные открытия, что ему не могут простить его так называемые критики»... Далее он чётко изложил то, что я сознательно смягчил и не акцентировал. Голосовали — один «против», остальные — «за». Учёный секретарь Совета поздравил меня и сказал, что у меня олимпийское спокойствие и собачья выдержка. Леонид Викторович Крушинский обнял и плакал. Так впервые в советское время на территории МГУ разум и честь победили круговую поруку партфункционеров и бездарностей. Но это не означало, что в дальнейшем мне стало легче жить. Система есть система.

Казалось бы появилась жизненная перспектива. Однако, реальность подсказывала, что всё происходящее вокруг меня похоже на царство Ледяной королевы. Должно было совершиться что-то, что изменило бы ситуацию радикально, и мысли, идеи, знания вот-вот выплеснутся в строгие понятия и целевую научную доктрину. А пока меня знакомили с непонятными людьми докторами наук, профессорами, академиками и некими всевластными «представителями научной общественности». Одни хотели, чтобы я сделал с ними совместную работу, другие предлагали перспективных и очень богатых девочек в качестве аспирантов и по совместительству... В доме собирались гости, наделённые полномочиями решать моё будущее в науке. Например, по одной из предложенных схем я должен был в течение двух-трёх месяцев стать исполняющим обязанности директора одного из академических институтов и, далее, в течение года — членом-корреспондентом АНСССР. Но... в обмен на радужные перспективы ставились весьма щепетильные условия. Неуправляемый, независимый Канюка их не устраивал. Поэтому мне ставили условия, при которых я бы целиком зависел от них и в дальнейшем жил бы на коротком поводке. Сколько талантливых людей в нашей стране во имя свободы творчества добровольно одевали этот поводок?! Что делать?.. Ситуацией распорядилось Провидение. Распорядилось и не один раз. Оно последовательно подводило меня ко мне в будущем. Чтобы понять, как это происходило, необходимо вернуться назад во времени, туда, где я блуждал как «ёжик в тумане». Жил в бесперспективных поисках истины бесконечных хождениях по кабинетам и т.п. Я был уверен, что развитие моих исследований должно дать в перспективе возможность преодоления не только нерешённых частных медико-биологических проблем, но и построить мостик между живыми и неживыми системами на основе реальных законов физики и биологии и более обширных законов вселенной. Академик А.А. Ухтомский писал:

— Законы физической химии азотсодержащих коллоидов являются, несомненно, законами наших поступков и поведения. Но это отнюдь не значит, что законы, управляющие поведением, т.е. биографией (жизненной траекторией) каждого из нас, исчерпаются когда-нибудь химией коллоидов. По всей вероятности, эти последние окажутся узенькими провинциализмами посреди тех законов бытия, которыми однозначно определяются история каждого из нас и история обществ.

Мне всю жизнь везло на знакомства и даже дружбу с уникальными людьми. Я назвал бы их своими путеводными звёздами, УЧИТЕЛЯМИ, ведущими. Во втором варианте своей истории я расскажу об этом подробно. Здесь хочу отметить, что еще до поступления в ЛГУ, меня представили профессору, заведующему кафедрой физиологии человека ЛГУ Л.В. Васильеву. Л.Васильев был прямым учеником и преемником многих идей А.А. Ухтомского. Помимо кафедры у него при ЛГУ была спецлаборатория «аэройонов и магнитных полей», где я работал испытателем. В Лаборатории занимались пограничными вопросами физиологии, физики, психологии и физиологии: телепатией, телекинезом, структурой памяти и способами управления ей, влиянием магнитных полей на память и поведение и т.п. В тридцатые годы в Москве процветала Практическая Лаборатория зоопсихологии Главнауки Наркомпроса, возглавлял которую профессор В.Л. Дуров. Среди талантливых сотрудников Лаборатории был и Александр Леонидович Чижевский — «солнцепоклонник», один из русских гениев. Он утверждал, в том числе экспериментально, что живая клетка является тончайшим и избирательным резонатором для определенных корпускулярных и электромагнитных процессов внешней среды. Его книгу «Земное эхо солнечных бурь» (1931 г.) можно именовать Манифестом космической экологии. Среди многочисленных экспериментов А.Л. Чижевский ещё в Калуге поставил развёрнутый эксперимент по исследованию влияния внешних космогелиофизических факторов на рост, развитие и выживание крыс. Крыс поместили в металлический куб (три кубических метра), где были все условия для жизни: вода, еда в изобилии, воздух и т.п. Куб был обшит слоем свинца толщиной в десять сантиметров. Через три месяца животные погибли. Причиной гибели стал десинхроноз в работе органов. А.Л. Чижевский предположил, что в куб не проникали какие то жизненно важные сигналы. На заре космонавтики произошла встреча А.Л. Чижевского и Королёва. А.Л. Чижевский считал, что преодолеть длительные межпланетные путешествия можно только создав в кабине космического корабля особые условия — адаптивную физическую среду, адекватную для жизнедеятельности человека. Мне повезло, я успел лично встретиться с Александром Леонидовичем Чижевским и его супругой. Мои исследования по физиологии и генетике биоритмов, структурированию (кодированию) внешних сигналов (факторов воздействия), труды А.Л. Чижевского, Л.В. Васильева, А.А. Ухтомского и прочее в дальнейшем позволили мне назвать физические факторы, необходимые для нормальной жизнедеятельности человека и биосистем, — «опорными сигналами». Известно, что устойчивыми могут быть только процессы, замкнутые в цикл. Движение по циклу требует энергетических затрат, что должно приводить к затуханию колебаний, остановке процессов и деструктивным изменениям в биосистемах. «Опорные сигналы» подпитывают колебательные процессы и поддерживают жизнедеятельность и устойчивость биосистем, назовём их условно — квантами жизни. Для такого рода взаимодействий необходимо, чтобы «опорные сигналы» обладали строго определённой организацией во времени, резонансной, совпадающей с временной организацией биосистем как ключ к замку. Вот с этой концепцией и её детализацией в прикладных задачах я и обратился к военному, политическому руководству страны и руководителям Космической Отрасли Производства. И... Провидение вновь сотворило чудо... Не скоро, не сразу и не вдруг, но я был принят высшими руководителями, а мои опусы изучались академиками А.П. Александровым, В.П. Глушко, С.А. Петровым и Г.В. Келдышем. Было принято коллективное решение, а Дмитрий Федорович Устинов приказал создать новое направление теоретических и прикладных исследований, руководителем которого я отработал до прихода к власти Б.Н. Ельцина и гигантской волны криминальной революции, которая потопила всю страну в крови, цинизме, предательстве, распущенности и сатанизме. В России расцвёл всеми цветами геноцид правящей элиты против своего собственного народа: уничтожали промышленность, и, в первую очередь, оборонную, образование, медицину и все социальные структуры. Количество беспризорных детей было больше, чем после гражданской войны. Под мои задачи, изначально, был создан Целевой Межотраслевой Отдел (Минобщемаш, Минобороны, Минздрав). Затем он был реорганизован в НИИ и КБ «Орион» или НИЦ Космической биофизики в ГКБ НПО «Энергия». В Киеве, Львове, Кишинёве, Харькове, Симферополе, Таганроге, Ростове–на–Дону, Томске, Омске, Новосибирске, Ленинграде, Алма–Ате были за короткий промежуток времени созданы особорежимные подразделения на базе академических и Вузовских учереждений. Если изначально многие из привлечённых к работе кондовых ученых: физиков-теоретиков, физиков ядерщиков, оптиков, акустиков, физиологов ВНД, психологов, психофизиков и т.п., встретили техническое задание мягко говоря весьма сдержано, то уже через полгода они сменили усмешки на профессиональный подход, а через год даже самые ярые «материалисты» и консерваторы стояли на единой платформе, хотя изначально получаемые феномены нельзя было объяснить стандартно. Решение о создании в стране нового направления теоретических и прикладных разработок опиралось не на мои теоретические обобщения, а на реальную и весьма простую методику, позволяющую однозначно доказать возможность радикальной модификации действия известных и хорошо изученных факторов (например: радиации, электро-магнитных полей высокой мощности и т.п.) на биологические и технические системы различной сложности энергетически слабыми сигналами (1:1000 вт/см2 и ниже). При таких воздействиях кратковременно или на достаточно длительные сроки менялись электропроводность, текучесть, сыпучесть; радиационная прочность металлов, конструкций, изделий. Радикально менялись состояния биосистем и биообъектов. Но самое главное, что проблема взаимодействия сверхслабых полей и вещества на принципах сложных резонансных информационно-кодовых отношений из сферы веры (верю — не верю) перешло в зону реальности. Если мощность сигнала падает обратно-пропорционально квадрату расстояния от источника воздействия, то расстояния, на которых можно регистрировать эффекты информационных воздействий, значительно возрастают.

Как ни странно, успех в продвижении моей научной концепции к высшим чиновникам государства определялся не только и не столько реальной затребованностью момента, большей степени определился моими успехами в медицинской практике. Мои пациенты по воле Божьей оказались не только интеллигентными и высокообразованными людьми, но и Личностями, способными принимать самостоятельные решения, отстаивать свою точку зрения и быть благодарными за всё хорошее, что им сделал. Может быть, они не были специалистами в теме моего проекта, но были доброжелательными и способными отделить «мух от котлет», а факты и реалии — от мистики. Вдобавок, они уважали моё право веры в Бога и право посещать церковные службы, независимо от моих административных должностей и научных званий. Эти Личности не постеснялись объединить свои усилия, влияние и личный авторитет для того, чтобы дать возможность лучшим в государстве специалистам разобраться в предлагаемом проекте и не только заочно по тексту документов, но и при длительных личных встречах, несмотря на их огромную персональную загруженность. И если сейчас многие современные партийные и государственные функционеры с апломбом утверждают, что высшие чины КГБ, Внешней разведки, Военной разведки, депутаты Верховного Совета СССР, члены ЦК КПСС, Правительства Москвы (Моссовета) все сплошь — никчёмные люди, так называемый карающий меч революции с диктаторскими замашками и фюреризмом, — не верьте им. Среди всех вышеперечисленных Лиц было достаточное число Личностей, которые на своих постах отстаивали интересы государства и народа. И именно благодаря им страна достигла огромных успехов в физике металлов, атомной физике, космонавтике, специальной металлургии, ракетостроении, вооружении, патриотическом воспитании, уважении ветеранов войны и труда, уважении офицеров наших вооружённых сил и т.п. Несомненно, система есть система. Но и в этой, несомненно гнусной и жестокой системе помимо предателей РОДИНЫ (так называемых проамериканских политиков), стеснительных воришек и прочей нечести, были Личности, благодаря которым сейчас Россия — независимое государство. Нам не приходится кормить чужестранных солдат. Россия не разделена на два десятка минигосударств, несмотря на все усилия Выпускников Института Крайбла в США и авторов государственного переворота господина Б.Н. Ельцина. Я думаю, что предшествующую историю нашего государства следует рассматривать не с позиций разгула демократии, а с большой долей разумного скептицизма и мировых политических реалий.

Большие деньги и недоступность результатов для «широкой научной общественности «вызывали зависть, сплетни, доносы, прямую клевету и иные действия «честных доброжелателей от партийной кормушки». Каждый год сооружалось две-три великих комиссии. Не успевал отбиваться. В конце восьмидесятых, после смерти Валентина Петровича Глушко власть в ГКБ захватила банда господина Семёнова и околопартийных функционеров среднего звена города Подлипки. Начался стремительный развал отрасли. Отрасль беднела, а «семёновцы» богатели. Воспользовались безграмотностью Лигачёва и тем, что я никогда не был членом КПСС и давно слыл костью в горле товарища Лигачева. Его крестьянский партийный разум закипал при виде в ВПК, Кремле и на высоких совещаниях беспартийного руководителя такого уровня, какой к тому времени был у меня. Моё подразделение развалили, передав права наследства по моим разработкам в Институт Медико-биологических проблем секретарю парткома, господину Горлову, который за свою жизнь наверняка самостоятельно ничего путного не сделал ни в жизни ни в науке. Зато он преуспел в травле, сплетнях и интригах. Да Бог им судья, хотя моя душа умерла тогда и надолго. Меня пригласил на работу министр Высшего и среднего специального образования России Иван Филиппович Образцов. Мы пытались осуществить прогрессивную перестройку науки. Однако, окружение Б.Н. Ельцина предложило взять за базу перестройки МинВуз СССР. МинВуз России разгромили. Далее несколько лет работал в Минприроды. Б.Н. Ельцина в соответствии с тенденцией криминальной революции мгновенно окружили люди без позвоночника, с длинным языком и комплексами психосексуальных патологий. Два первых закона, жизненно важных для депутатов и окружения Ельцина, были проведены господином Гайдаром: закон о сексуальных меньшинствах и закон на право приобретения наркотиков для личной потребности. Работать на государство, которое стремительно уничтожалось, да ещё в такой неприемлемой компании посчитал невозможным. С этого времени с государством имею отношения гражданские. Оказываю медикогенетические услуги населению. Осуществляю консультации и диагностику. Провожу фитотерапию, реабилитационную и восстановительную комплексную терапию с использованием макродиетики и витаминотерапии. Использую психоанализ и психокоррекцию, хиропрактику, мануальную терапию и Разум, исцеляющий тело и душу, а также молитвы, рекомендуемые православными святыми, и пост.

Всю свою жизнь я не был публичным человеком. Много учился, работал, работал и работал, чтобы рассчитываться за грехи юности и реализовать свои научные претензии. Лечил людей, давал им возможность прийти к Богу. Мне некогда было стяжать деньги, власть и славу. Не имея возможности читать публичные лекции в Москве, я читал их в Вильнюсе в 1985—1988 гг. для учёных и литовской интеллигенции под общим названием — «Сын Человеческий». Лекции читал в ближайшем пригороде Вильнюса в великолепном дворце дома учёных. Начинались лекции в 19.00 и продолжались до 24.00. Присутствовало от 400 до 600 человек. Вот это и была моя единственная публичность. Тем не менее, пошла большая и интересная жизнь. Есть разнообразный жизненный опыт, есть знания, накопленные годами знания, переданные мне Учителями. Я слышу призыв — пора выходить к людям и делиться с ними своим опытом жизни. Толчком к выходу на публичный разговор с людьми, чиновничьей братией и слугами народа, различной партийной окраски явилось публичное заявление о моей смерти. Это заявление сделали недобросовестные тележурналисты и газетчики, якобы со слов генерал-лейтенанта Ратникова Бориса Константиновича (тележурналист Светлана Кузина). Видимо, это неживые люди, неспособные сопереживать чужое горе, — охотники за сенсациями, эмоциональные зомби. Десятки друзей семьи, бывших коллег по работе, живущих в разных городах России и за рубежом, слава Богу, с осторожностью и тактом созванивались с моей женой, детьми с целью выразить соболезнования и предложить посильную помощь. За страшную ложную информацию никто публично не извинился и не был наказан. О какой, господа, журналистской этике Вы кричите... Когда на Вас нападают, бьют, убивают, Вы требуете народного заступничества. А когда Вы убиваете словом ни в чём перед Вами неповинных людей, Вы не считаете возможным повиниться и компенсировать людям ущерб их здоровью, хотя бы простым христианским состраданием. Выходя в публичную жизнь, я заявляю, что слухи о моей смерти слегка преувеличены. Вы убедитесь в этом по активности моего сайта. Сообщаю, что я всех прощаю. Бог Вам судья. Жизнь продолжается. Стяжайте Славы Господней и Духа Святого. Всем здоровья, Веры, Разума, Любови и Надежды.